Во владениях Parmigiani Fleurier

Швейцарский городок Невшатель встречает своих гостей видами, от которых у равнинных жителей перехватывает дыхание. Особенно хорош пейзаж, открывающийся из окон местного пятизвездного отеля Palafitte — номера-боксы которого, стоят на сваях у берега Невшательского озера. Именно здесь Parmigiani Fleurier разместила российских журналистов, прибывших воочию убедиться в мануфактурном статусе марки.

Но пребывая в одном только прекрасном Невшателе было бы сложно узнать о Parmigiani Fleurier больше, чем о компании написано в интернете. Поэтому мануфактура устроила тур по крохотным деревушкам, в которых разместились фабрики, работающие на Parmigiani Fleurier. Во время однодневного переезда сложно было удерживать себя от желания оставить природные альпийские пастели в памяти фотоаппарата.

Преодолев горный перевал, мы оказались в общине Ла-Шо-де-Фон. Это город-фабрика, один из крупнейших центров часового производства Швейцарии. Четверг, утро только начинается, на улицах никого нет. Все уже давным-давно работают!

По крайней мере в Les Artisans Boîtiers и Quadrance et Habillage работа кипела. Два предприятия занимают одно современное здание на улице Алексис-Мари Пиаже. Первая фабрика (сокращенно LAB) занимается производством корпусов, мастера второй — суперпрофессионалы в деле создания циферблатов.

После короткого инструктажа наш провожатый Бенуа, который, к слову, помогал главному редактору во время интервью с Мишелем Пармиджани, провел группу экскурсантов в цеха. Жаль, но он запретил делать фотографии корпусов и циферблатов, произведенных не для Parmigiani Fleurier. Оказалось, что клиенты LAB — это crème de la crème часовой промышленности. Есть среди них и независимые часовщики нешвейцарского происхождения, есть и великие марки, чьи работы ставят ценовые рекорды на аукционе Antiquorum.

Первыми на глаза попались золотые корпуса Bugatti Super Sport. Судя по количеству заготовок, часы продаются как горячие пирожки.

Ниже — фотография готовых часов.

Здесь журналист Алексей Кутковой примеряет на запястье уже платиновый корпус Bugatti Type 370

Дальше больше — корпуса других моделей. Рядом с редакционным таймексом — корпус репетира. Слева у него кнопка запуска «музыки».

Полировка идет полным ходом

Готовые корпуса складируются таким вот образом.

Рабочее место. Чтобы не сорить золотой стружкой на пол, оно оборудовано пылесборником. Пыль драгоценная.

Проходя по отделу финишной обработки LAB, экскурсанты удивленно выкрикивали названия великих часовых брендов, чем отвлекали мастеров от труда над корпусами, которые они делали для этих самых брендов. Сфотографировать разрешили все тот же Bugatti Super Sport. Руками его брать уже нельзя — все детали заполированы до зеркального блеска, фигурные сапфировые стекла вставлены, на месте даже золотая шайба, сквозь которую проходит ось заводной головки. Фантастически сложная работа!

Следующим пунктом программы стала фабрика циферблатов Quadrance et Habillage.

Гостей на входе встречает выставка достижений

В здешних цехах делают как ординарные циферблаты, так и уникальные — с именами заказчиков, в любом цвете и с любым изображением, можно заказать хоть родовой герб, хоть портрет любимой собачки. На небольшом подносе лежит циферблат с картой метро. Жалко, что не московского!

Затем Бенуа отвез гостей во Флерье, на мануфактуру Vaucher, которая производит для Parmigiani Fleurier механизмы. Предприятие контролируется еще и маркой Hermes, которая купив в нем долю, обеспечила себя и свои часы превосходными механизмами. Именно после этого к бренду стали относиться как к полноправному члену сообщества компаний, делающих высокое часовое искусство. Здесь же заказывает свои механизмы Richard Mille.

В таком месте хочется работать и не работать одновременно. Свежий воздух, кристально чистое небо, горы, на склонах пасутся косули — центр часовой индустрии.

Внутри гораздо менее пасторальная обстановка. CNC-машины строгают детали механизмов.

Из металлической шайбы такой станок делает основу будущего механизма. Все необходимые технологические отверстия прорезаются в автоматическом режиме. Затем мастера вручную занимаются декоративной отделкой и оснащают калибр механическими узлами. Сравните заготовку и готовые часы.

В таком положении работники мануфактуры проводят целые дни. Никто не прокрастинирует, все смотрят в микроскопы и полируют, полируют, полируют. За свой труд часовщик получает в среднем, около 5,000 швейцарских франков в месяц. Примерно тысячу ему приходится отдавать государству налогами. А еще экскурсанты постоянно через плечо заглядывают.

Женщина полирует мост турбийона под пристальным взглядом обозревателя Revolution Алексея Куткового. Нервничает, но твердость руки сохраняет.

Работа над сектором автоподзавода. Без ущерба здоровью и психике заниматься такими вещами можно только при хорошем освещении, поэтому рабочий день часовщиков заканчивается около пяти пополудни.

Главное не чихнуть рядом с коробочкой, а то потом не соберешь ее содержимое.

В шпионский кадр попали секторы автоподзавода, выпущенные для Hermes. Но это так баловство, сенсации остались за кадром.

На заднем плане коровы — они в Швейцарии пасутся везде. Иногда кажется что их даже больше чем голубей. Хорошо, что пользы от них гораздо больше. Туристам рекомендуем не отказываться от стейков средней прожарки.

Мимо зала имени Мишеля Пармиджани экскурсия проследовала в учебные классы.

Студенты школы Vaucher постигают основы мастерства как на старых настольных часах, так и на наручных.

Под защитным колпаком часы несуществующей марки Vaucher.

Вдоль стеночек поставлены стенды, на примере которых более чем наглядно можно рассмотреть принципиальные узлы механизмов. В кадр попала колесная передача, огромное колесо баланса и гардероб с модной в этом сезоне одеждой.

Следующий пункт — собственно мануфактура Parmigiani Fleurier. Именно здесь осуществляется финальная сборка часов, выпускаемых под маркой Parmigiani Fleurier. Обозреватель Тимур Бараев приглашает зазевавшихся внутрь.

Мануфактура находится в историческом здании, интерьер тут почти домашний, рабочие столы сделаны из массива дерева. Тихо, спокойно, нет шумных станков.

Бодрость духа стимулирует агитационный плакат, вроде тех, что висели когда-то на советских предприятиях. Только он выполнен, как говорят в богемных кулуарах, контемпорарно. Вещь достойная галереи современного искусства.

На другой стене висит памятка о том, как устроен спусковой механизм. Но это не простой спуск, а работающий с постоянной импульсной силой. Вне зависимости от того заведены часы до упора или, наоборот, запаса хода совсем не осталось, устройство работает с постоянной частотой и не оказывает негативного влияния на точность хода.

Но таких узлов здесь не собирают, на мануфактуру приходят уже готовые механизмы, циферблаты и корпуса. Остается воссоединить их друг с другом, украсить соответствующим образом и правильно настроить.

Золотые секторы автоподзавода, индикаторы лунных фаз, винты в колбочке.

Стрелки поставлены, можно двигаться дальше.

Свежесобранный Pershing CBF — бразильская версия популярного хронографа. На сапфировом стекле мастер расписался в том, что работа закончена.

А это Tonda Quator Retrograde Annual Calendar — первые часы в коллекции компании, у которых есть функция ежегодного календаря. Почитать о них можно здесь. Рядом с каждым экземпляром лежит листок с данными ходовых испытаний.

На этой фотографии запечатлен разговор с молодым мастером, отлаживающим механизм с репетиром. Репетиры Parmigiani Fleurier сама не делает. Конкретно этот механизм собран на базе эбоше, купленного у Cristophe Claret. Еще мануфактура обращается к работам ателье Renaud et Papi, работающего в составе Audemars Piguet.

Настойчивые попытки выяснить чьи репетиры лучше не привели к успеху. Вопрос сколько бесперспективный, столько же риторический. Особенно если учесть, что все самые ответственные этапы сборки и отладки репетиров происходят внутри Parmigiani Fleurier и компания с одинаковой готовностью ручается за все, что выходит за пределы ее стен. Хотя если встретиться с мастером вечером, и взять бутылку-другую местного красного…

Несколько блестящих кадров. На первом плане Parmigiani Fleurier Kalpa XL Tourbillon. Благодаря алмазам в багетной огранке часы словно становятся невесомыми. Особенно на свету и особенно в сочетании с полупрозрачным циферблатом.

Это не Дубаи, это действительно красиво.

Parmigiani Fleurier Tonda 42 Tourbillon. Турбийон закреплен на таком же мосте, который вы видели выше, на кадре, сделанном во время экскурсии по цехам Vaucher. Пластина циферблата отменно отделана, женевские полоски — сплошной восторг.

А это другой турбийон, часы не серийные, выполнены по индивидуальному заказу. С тыльной стороны они украшены узорчатой красной крышкой.

После сборочного цеха мы поднялись в реставрационную мастерскую, где встретились с Мишелем Пармиджани.

Основатель мануфактуры Parmigiani Fleurier увлекается реставрацией старинных часов. Он делает это и для Sadoz Foundation (фонда владеющего часовой компанией) и для сторонних клиентов. У Parmigiani Fleurier отличные отношения с Patek Philippe. Музей женевской марки постоянно отправляет во Флерье антикварные модели. Мишель и сам приобретает старинные часы на аукционах. Он показал впечатляющий экземпляр — золотую клетку с поющими механическими птицами.

И подзорную трубу для театра, сделанную в XIX веке.

В перерывах между актами, владелец оптического инструмента сам мог показать представление. В трубу встроен часовой механизм, кроме того, ее корпус служит сценой для небольшого механического театра.